Сегодня мы познакомимся с интересным документом, автор которого — очень почитаемый в Китае император Вэнь-ди (дословно «Просвещённый»), правивший с 180 по 156 г. до н. э.
Вэнь-ди — уникальный правитель не только в Китае, но и в общемировой истории. Документы свидетельствуют, что Вэнь-ди в начале своего правления ввел государственное пенсионное обеспечение для всех подданых старше 80 лет, включая даже тех, у которых имелись родственники (но исключая совершивших ранее тяжкие преступления); для всех сирот младше 9 лет; а также для впавших в нищету одиноких людей независимо от их возраста. Указ гласил: «Среди моих подданных есть вдовцы, вдовы, сироты и бездетные, и люди, терпящие лишения и бедствующие, некоторые даже и до грани смерти, но некому призреть их страдания. Что должны сделать те [=правительство], кому надлежит быть отцами и матерями населению, по этому поводу? Пусть будет обсуждено, какими средствами помогать им и обеспечить… (И) если мы в начале [каждого] года не будем в нужный момент посылать людей на места, чтобы осведомляться о старых и дряхлых, и не будем выдавать им обеспечение одеждой, шелком, вином и мясом, то как же мы будем помогать детям и внукам в государстве заботиться из почтительной преданности к старшим о своих родных?».
Каждому человеку от 80 до 90 лет были положены ежемесячные нормы риса, мяса и вина, а также полотна на одежду; тем, кому было за 90 – дополнительно выдавались шёлк и шёлковая пряжа. Помощь продовольствием и одеждой вводилось также для вдовцов, вдов, бездетных, сирот и прочих «одиноких» – независимо от возраста – если они были «бедны и испытывали затруднения». С китайской скурпулёзностю была организована инспекционная служба учёта лиц, подлежащих помощи по этому указу. Впоследствии такое пенсионное обеспечение было расширено Вэнь-ди на китайцев старше 70 лет, а затем и 60 лет. «С этих времен престарелым людям уже не надо было ходить на рынок [добывать пропитание], и они могли бродить и гулять, развлекаясь, как дети». Иногда Вэнь-ди проводил разовые пожалования одежды, шелка и шелковой пряжи всем вдовам и сиротам государства вообще, независимо от возраста.
Возможно, такие необычные для правителей любой эпохи устремления (причем реально претворяемые в жизнь) были следствием серьёзного увлечения Вэнь-ди даосской философией. Получивший в юности классическое конфуцианское образование, он пытался найти синтез двух великий Учений Китая, а через него — построить гармонию в отношениях между простыми людьми, между человеком и Природой, подданным и государем, правителем и Небом.
Нижеприведённый текст был написан императором после продолжительного периода неурожаев и стихийных бедствий, обрушившихся на Китай. Пытаясь найти причины несчастий, император перечисляет возможные промахи в управлении государством, актуальные и в наше время.
Манифест просвещённого монарха об обсуждении мер помощи населению
За это последнее время было несколько лет подряд, когда хлеба не всходили. Да к этому ж были несчастья потопов и засух, поветрий и моров. Мы этим всем удручены чрезвычайно. Мы неумны, непросветленны; постичь еще не можем Мы, чья здесь вина и преступленье. Возможно, что правительство у Нас в себе содержит упущенье, и в Нашем поведенье также Мы видим промахи-ошибки. Или тогда к Путям Небес Мы допустили непокорство, несогласованность какую? Или тогда от благ земных Мы, может быть, чего не взяли? Или тогда в делах людских бывало много расхожденья с нормальной жизнью мирных лет? Или тогда земные духи иль те, что на земле с небес, бросают Нас, не принимая молений Наших или жертв? Чем Мы теперь доведены до этих бед?
А может быть, что содержанье всех сотен Наших должностных чересчур расходно и огромно? Иль, может быть, что бесполезных, ненужных дел уж слишком много? Откуда ж эта недостача и оскудение народа в его питании сейчас? А можно думать ведь, что при расчетах за землепользование Мы не имели еще дальнейшего их снижения для народа? Иль, обсуждая, как быть с народом, Мы не усилили, как бы надо, о нем заботы? Когда рассчитываем рты и применяем их к земле, то, по сравненью с древним миром, в земле есть даже преизбыток; когда ж народ свою ест пищу, то слишком многого не хватает. Всему вот этому вина, в чем находить ее возможно?
В том, может быть, что все роды и кланы народных наших масс работают излишне много на несущественные вещи и этим своему земельному труду наносят вред-ущерб? Иль, может быть, при выделке вина уничтожают хлеба слишком много? Иль, может быть, домашних «шесть животных» едят помногу все и многочисленны уж очень? Что важно, что не важно здесь, — я не умею разобраться, напасть на самый центр вещей. Мне б обсудить все это надо с премьером, с разными князьями, а также и с чинами покрупнее — которые две тысячи мер риса получают, с учеными большими, и с другими! Пусть же те из них, что в состоянии помочь всем сотням наших масс народа, — свободно, как они хотят, и с дальним озареньем мысли, — не скроют ровно ничего!
Перевод В. М. Алексеева
Отрывок взят из книги: «Поэзия и проза Древнего Востока». М.: «Художественная литература», 1973.